Ночь вошла в свои владения и город постепенно заволокло сумерками. В темнеющей синеве подлунного неба проплывали редкие облака. Лёгкий ветерок тронул листву напротив старенького особняка. Через расшторенные высокие окна в одну из комнат нежной вуалью проступил бледный лунный свет. Витиеватая геометрическая фигура скользнула сквозь полутьму по пыльному ковру, пока не достигла софы, затем мерно взобралась вверх по узорчатому подлокотнику и чарующим блеском отразилась от позолоты диковинного браслета на руке светловолосого мужчины. Мужчина устроился на мягких подушках поверх бархатного пледа, и можно было сказать, что в этот момент безупречный его образ восходил к самим богам. Его присутствие в этой пыльной комнате казалось немыслимым, неуместным и непостижимым. Скудность убранства невзрачного помещения не подходила его высокородной особе - тому, перед кем расступались даже славившиеся своим непокорством небожители. И тем не менее, он был здесь. Его присутствие, не смотря на очевидный контраст, преображало серость прозаичного антуража, и эту метаморфозу можно было сравнить с работой искусного мастера, который из обыкновенного самородка способен был воплотить редчайшее из украшений мира. Даже повседневное облачение из обыкновенных атрибутов современной одежды - белоснежной футболки и чёрных кожаных штанов, - которое мужчина предпочёл вместо своих сверкающих доспехов, нисколько не оттеняло его достигшее абсолюта величие. Многие известные по всему миру живописцы согласились бы беззаветно расстаться с собственной жизнью, лишь бы улучить столь диковинный момент и запечатлеть древнейшего из владык в миг его безмятежного созерцания.

Лицо мужчины было спокойным как зеркальная озёрная гладь. Предаваясь отдохновению, он вкушал негу этой ночи, услаждал свой взор красотою бледной Луны за окном и время от времени притрагивался к бокалу, внутри которого алела жидкость. Такое впечатление рисовалось в воображении всякого, кому бы в эту самую минуту посчастливилось наблюдать его царственную особу со стороны. Однако на сердце древнего царя легла тень, от каковой даже вкус безупречного вина казался слегка помрачённым. Нет, ничего серьёзного. Лишь обыкновенная глупость, каковая бытует среди подавляющего большинства мирской посредственности. Предмет, послуживший причиной едва уловимых оттенков раздражения на его лице, можно было сравнить с актом признательности со стороны недалёкого правителя некоего вассального государства, который в силу своей наивности полагал, что оба его господаря, оказывающие ему своё покровительство, будут довольны испить нектар жизни из предлагаемого им общего кубка. Наверное, многий бы махнул рукой, даже не обратив внимания. Многий. Но только не тот, кто знает, что достоин самого совершенства.

Да, гордость небожителя была задета, его бесценные сокровища попраны кровью отвратительного существа. Разумеется, для того, кто считал себя обладателем всего сущего, то была всего лишь мелочь - не более капли в море. Но в глазах истинного владыки даже мелочи имели значение. И он бы не был владыкой, если бы не умел находить способы самого благоприятного для себя разрешения подобных недоразумений. Бокал незаметно опустел и мужчина прищурился. На его лице отразился лёгкий намёк на улыбку.

В тот момент из соседней комнаты послышался скрип ветхих половиц и по старому поместью тихонько разнеслись звуки чьего-то присутствия. Очнулась та, кого он там оставил. Дверь противоположной комнаты, которую он занимал, была открыта. По особняку растекалось мрачное золотое величие. Воздух был тяжелым, полным напряжения. Атмосфера напоминала ту, что царила в тронном зале царственного дворца Урука, когда перед троном, на котором восседает мудрейший из владык, выносился суровый приговор осуждённому.

Отредактировано Gilgamesh (28.01.2023 15:58)