Она вновь парила в просторах своего подсознания: бесконечной, расцвеченой серебристыми прожилками Дробящей Темницы, её узилища и санктуария одновременно. Астральное тело было невероятно лёгким, и Акаги просто парила туда, куда понесут её мысли. Связь с реальностью была невероятно слаба, и Акаги вдруг почувствовала удовольствие от того, чтобы просто... висеть в пустоте, наслаждаясь бесконечной негой...
- Моя Госпожа, - произнёс вдруг мягкий голос с едва заметными прищёлкиваниями, которыми могли бы издавать жвала гигантского насекомого, - боюсь, это плохая идея.
Пустота расцвела багряным цветом, Темница ожила и запульсировала: Акаги очнулась.
- Плохая? - усмехнулась красноволосая, повела рукой в сторону... и словно отдёрнула невидимый занавес! Вот оно, её любимое, обитое красным бархатом кресло, её преданный спутник в глубинах подсознания, парящая за ним дубовая дверь, опечатанная Тремя Знамениями Анафема, из-за которой доносилось весёлое мурлыканье Юрине... И демон, изящное человекоподобное существо, облачённое в кроваво-красные доспехи, замерший чуть позади кресла. При её приближении он склонил голову, увенчанную ужасающего вида шлемом.
- Госпожа, - с напускным почтением произнёс он. Акаги оценила его сарказм и усмехнулась. Опустившись в кресло, она подпёрла подбородок изящной ладошкой и усмехнулась:
- Посмотрим, куда нас занесло, - протянула она и щёлкнула пальцами...

... Акаги резко очнулась и закашлялась, изогнувшись и выталкивая из лёгких воду. Когда она осознала, что вновь может дышать, она бессильно растянулась на спине и провалилась в беспамятство. Всё её тело - оружие, выкованное бесчётным количеством упорных и жестких тренировок - ломило и саднило, Магические Цепи словно грызли десятки мышей, а демон внутри неё тихо скулил, словно напоровшийся лапой на гвоздь щенок. Впервые в жизни Акаги просто захотелось закрыть глаза и не открывать, пока боль не пройдёт.

Однако её разум убийцы не хотел покоя. Он просто не мог позволить ей отдыхать. Девочка вдруг осознала, что сейчас она как никогда уязвима для внезапной атаки, и попробовала вскочить на ноги, но торжества разума над телом так и не произошло, и омут беспамятства охватил её с головой...

Акаги пришла в себя оттого, что луч света упорно светил ей прямо в глаз. Девочка зарычала и стала нашупывать рукой вокруг себя, чтобы найти хоть что-то тяжёлое, но наткнулась только на железное ведро. Изловчившись, она метнула его, как ей показалось, в источник света. Раздался пронзительный звук бьющегося стекла и жалобный железный грохот, и в лицо ей ударил нестерпимый столб света. Мгновенно очнувшись, Акаги вскочила на ноги, ожидая нападения...

...и не поверила своим глазам.   

Вокруг неё не было ни потрескавшегося холодного бетона набережной, ни неуклюжих громад грузовых судов, ни ютящихся вплотную друг к другу угрюмых портовых складов, ни тяжёлого свинцового неба, которое она успела запомнить, до того, как её смело волной... Вместо этого вокруг были лишь покосившиеся деревянные стены какой-то довольно вместительной хибары, заполненной пыльными мешками с зерном и травой. Сквозь остатки неказистого оконца, высаженного пущенным Акаги ведром лился поток мягкого солнечного света, в котором мерцали парящие в воздухе пылинки. Лёгкий ветерок поигрывал с приоткрытой дверью, отчего та едва слышно поскрипывала.

Акаги вдруг почувствовала себя беспомощной, и это чувство ей откровенно не нравилось. Её рациональный и расчётливый разум не мог найти ни одной логической связки, соединявшей порт Фуюки и этот чёрт знает где находившийся пыльный амбар. Единственным объяснением, могли быть последствия той аномалии, но...

Её размышления прервало жалобное урчанье её пустого желудка, который вот уже полдня старался воззвать свою хозяйку к благоразумию и набить его хоть чем-нибудь съедобным. Акаги провела ладошкой по плоскому животу и только сейчас заметила, что совершенно обнажена: доспех дематериализовался, когда она потеряла сознание, а назойливое "кап-кап" издавала её собственная кровь, тонкой струйкой стекавшая на дощатый пол из множества ранок вдоль её позвоночника. К тому же... Она посмотрела на свою неестественно вывернутую левую руку. Очевидно, идея вцепиться когтями в бетон, словно якорем, была не самой действенной. Окинув пострадавшую конечность безразличныс взглядом, Акаги пожала плечами. Громкий рык и глухой хруст разорвали царящую в амбаре тишину, когда девочка резким движением вправила локтевой сустав на место.

Ну вот. Она неизвестно где, с открытыми всему миру прелестями и без гроша в...

Очередной рык, на этот раз полный досады и бессильной злобы, вырвался из её груди, когда она заметила свою сумку, которую до недавнего времени так и не выпускала из рук. Пачки денег были залиты водой и безнадёжно испорчены, а её любимое красное платье превратилось в бесформенную мокрую тряпку. Кипя от злобы, она подхватила свой загубленный наряд.

- Не стирать в холодной воде..., - процедила она, прочитав маленькую бирку под воротником. - Да чтоб вас всех...

Отложив платье в сторону, она стала рыться в сумке и извлекла с её дна ещё один обёрнутый в пластик комплект одежды. Это была стандартная женская форма Охотника на Демонов: тяжёлый кожаный плащ, чёрная женская рубашка, такая же чёрная юбка, доходящая до колен, и ботинки армейского образца.

Одевшись, Акаги опустошила вместительную сумку, вывалив всё на пыльный пол. Затем она отобрала несколько относительно не пострдавших денежных пачек, а также томик с произведениями Бодлера, о котором не знала даже её давняя наставница, и своё платье, которым она решила заняться, когда достаточно отдохнёт для занятия магией.

Девочка рассудила, что раз есть амбар, значит есть поселение, есть поселение - есть и поселенцы, а значит амбар, из окон которого вылетают вёдра, и то идело раздаётся устрашающее рычание, вскоре соберёт толпу с филами и факелами наперевес. Дилемма: подождать сию толпу и разобраться с назойливыми жителями, чтобы потом неспешно исследовать окрестности, или попробовать сыграть хорошую девочку и раздобыть у поселенцев еды, а уже потом при надобности переходить к первому плану. Чувство голода перевесило. Акаги изо всех сил постаралась напустить на себя вид безобидной девочки подростка и беззаботно улыбнуться. По тому как заныли её скулы она поняла, что долго не выдержит.

Закинув сумку на плечо, она подошла к поскрипывающей двери и выскользнула из амбара.

Едва дверь со слабым скрипом затворилась, Акаги быстро стрельнула своими глазами с клубящейся красной радужкой по сторонам. Живописные виды простой деревенской пасторали были в мгновение ока проигнорированы девушкой, которую интересовали лишь тактические преимущества и недостатки местности. Раскинувшееся по её правую руку золотистое море пшеницы было идеальным путём экстренного отступления и превосходным укрытием для засады. Лес слева тоже выглядел заманчиво, однако от стены деревьев Акаги отделяла небольшая, но проворная речушка, брод через которую - Акаги прищурилась и с досадой поморщилась - был метрах в двадцати южнее, а переправа в ином месте была слишком рискованна с оборонительной точки зрения.
Удовлетворившись поверхностной тактической сводкой её инстинкт убийцы удовлетворённо умолк. Скользнув равнодушным взглядом по видневшейся за пригорком деревеньке, Акаги с мрачным смирением поправила на плече ремень сумки и направилась в строну небольших, но ладно скроенных домов.
Тяжелые армейские ботинки с отработанной упорными тренировками легкостью ступали по протоптанной к старому амбару тропе, поднимая лёгкую бурую взвесь, наполняя воздух ароматами пыли и свежескошенной травы, смешивающимися с доносившимися из-за речки запахами леса. Свежий ветерок и размеренное журчание воды действовали на Акаги на редкость умиротворяюще: она даже позволила себе едва заметно улыбнуться, однако с её заострёнными зубками всё равно вышло довольно зловеще.
Мысли о том, как она сюда попала, упорно не желали покидать голову девушки, и она тряхнула ярко-красной гривой волос, чтобы сосретоточиться. Аномалия, произошедшая в порту - подобного рода диссонанс мог быть вызван только серьёзными нарушениями в работе Планеты, которые она никак не могла подогнать под обычный баланс. Или же существовал какой-то мощный источник магической энергии, одно присутствие которого вызывало жуткие возмущения в пространстве и времени... Акаги знала, что город Фуюки находится на одной из крупнейших духовных земель Японии. Может ли быть такое, что где-то в его пределах мог храниться подобный артефакт, вызывающий подобные магические аномалии?
Из потока мыслей её вырвали голоса. Акаги замерла посреди дороги, не отойдя от амбара даже на десяток метров, и прислушалась.
Двое. Мужчины.
Плавным движением Акаги словно утекла в ровные заросли золотистой пшеницы. Когда мужчины появились из-за поворота, её разум вновь начал собирать информацию.
С виду типичные крестьяне. Простая грубая одежда. Плотное телосложение. Простоватые загорелые лица...
... и сумка, из которой доносились соблазнительные запахи домашнего вина и свежеиспечённого хлеба!
Девушка невольно сглотнула и после некоторых раздумий покинула своё укрытие. Акаги замерла посреди тропы, не сводя с приближающихся к ней увлечённых беседой мужиков тяжёлого взгляда, в котором гармонично смешивались мрачная решимость и затаившаяся злоба. Она только сейчас обратила внимание (гулкое урчанье пустого желудка перебивало всё остальное), что в груди разгорается едва заметное жжение, а на взгляд легла пока что едва заметная багряная пелена. Надо что-то делать, но устраивать резню пока не было смысла: слишком мало она знала об этом месте, и неизвестно, что повлечёт за собой её жажда крови, выпущенная на волю. Быстро осмотрев себя, Акаги решила  пойти на хитрость. Всё это очень смахивало на обычное средневековье, а в подобном наряде...
Девушка злобно усмехнулась и стала с нетерпением поджидать крестьян.
- ...Я и говорю, что всё это скверно пахнет! - с жаром уверял один мужик другого. - Этот парень сам по себе смурной какой-то и насквозь подозрительный, а этот его кот - просто исчадие ада!
- Не сгущай тучи, - поморщился второй. - Да, выглядят они странно, но уже полгода они живут здесь и не сделали ничего плохого...
- А старина Идо видел их пробирающимися в амбар Инбалта! - продолжал первый. - Он хоть и пьяница, но даже в угаре его зрению можно позавидовать! Так вот, он с вооот такими глазами уверял меня, что видел, как в амбар парень зашёл вместе с котом, а вышел оттуда уже в сопровождении странного огненно-рыжего парня! Дьявольщина всё это, вот что я скажу!
Увлечённые беседой, мужики столкнулись с неподвижно стоявшей посреди тропы Акаги.
- Прошу про... - начал было один из них, но когда он повернул голову и посмотрел на девушку, слова его словно застряли в глотке. То, как они замерли на месте, словно каменные изваяния, говорило о том, что холодный взгляд Акаги основательно их проморозил.
- Добрый день, господа, - криво усмехнулась Акаги. Рукава куртки уже были предусмотрительно закатаны.

- Д-добрый...
Заслышав неуверенное блеяние одного из простаков, Акаги со смесью лёгкого удивления и презрения, уставилась на него немигающим взором удава, нацелившегося на кролика. Она впервые видела такое, чтобы на столь откровенный, ничем не прикрытый сарказм реагировали с такой доверчивостью. В девяти случаях из десяти, когда Акаги, перед тем, как кого-нибудь свежевать, сперва по мимолётной прихоти решает поиграть в любезности, на неё сразу же бросались с любым подручным предметом наперевес, избавляя её от лишних и ненужных телодвижений.
С минуту мужик плескался в омуте беснующегося во взгляде девочки водоворота безумия, пока не начал захлёбываться. Ужасающая ухмылка Акаги окончательно утопила его, вогнав в оцепенение.
Второй мужик счёл лучшим не замечать подёргивающегося мускула на лице товарища и стекающую из его полуоткрытого рта тонкую струйку слюны. Словно невзначай похлопав его по плечу, выводя тем самым из невменяего состояния, он как ни в чём ни бывало поинтересовался:
- А кто ты такая, девочка?
Первый мужик, которому не посчастливилось чересчур тесно познакомиться с убийственной харизмой Акаги, энергично закивал головой, цепляясь за вопрос приятеля, словно за спасательный круг, однако взгляд на её выглядывающие из-за изогнутых в саркастической ухмылке губ заострённые зубки чуть снова не выбил опору у него из под ног.
С минуту они ещё пихались локтями и одаряли друг друга красноречивыми взглядами, стараясь при этом не смотреть на стоящее перед ними миниатюрное исчадие зла, которое продолжало улыбаться оскалом психически неуравновешенного маньяка и, слегка склонив очаровательную головку, смотреть на двух мужиков, которые, судя по всему готовы были закричать во весь голос и броситься врассыпную. Акаги бы не удивилась этому: её, чего таить, дьявольская красота вместе с поистине чудовищной аурой присутствия выдавали порой и более устрашающие результаты.
Общими усилиями решив, наконец, что они всё-таки мужики, а стоящая перед ними девочка - всего лишь подросток, они выжидающе уставились на неё. Два взгляда без всякого стеснения прощупывали её изящную фигурку, но когда Акаги подняла руку, они словно по команде начали следить, как она медленно складывает пальчики в указующий жест.
- Кто я? - произнесла Акаги, продолжая играть вежливую и обходительную девочку. Она по своему опыту знала, что порой холодная вежливость может испугать почище всяких прочих мер устрашения.
"Становлюсь мягкотелой," подумала Акаги. "Свежий воздух на меня дурно влияет".
Вслух же она продолжила:
- Почему бы вам, люди добрые, не поделиться со мной (желудок Акаги мучительно сжался) частью вашей еды?
Предупреждая очевидный вопрос "Зачем?", девочка тут же с чуть ли не прямой угрозой произнесла, с явным удовольствием отмечая, как каменеют лица задетых за живое мужчин:
- В противном случае это с удовольствием сделают выжившие... - остренький ноготок Акаги с каждым словом указывал то на одного, то на второго мужика, - члены... вашей... семьи...

Ногток Акаги ловко подцепил летящую в её сторону сумку с едой. Ещё секунда - и она уже висела на шее девочки , словно всегда там была.
Скользнув глазами по изрядно побледневшим физиономиям селян, которые, перепуганные до полусмерти, уже были готовы дать стрекача, Акаги вдруг истерично рассмеялась. Это была ирония в самом наглядном своём проявлении. Эмоции, которые, как говорят, дают человеку силу, в очередной раз показали свою бессмысленность. 
Мужики испуганно попятлись. Зрелище заходящейся в истерии девочки едва не лишило их рассудка. Однако их попытки сбежать изрядно тормозило хаотичными потоками распространявшееся в разные стороны чувство присутствия Акаги, которое словно превратило дорогу под ногами мужиков в густой кисель.
- Поешь. А мы... а нам, нам нужно идти... Да-да, - испуганно пробормотал один из мужиков.
Смех Акаги резко прервался. Она глубоко вздохнула и исподлобья уставилась на оцепеневшую парочку.
- Идти? - повторила она таким тоном, что селянин взвизгнул и спрятался за ненадёжную спину товарища. Тот стал судорожно отталкивать его, и за своими паническими действиями они не заметили, как Акаги сделала шаг... второй...
- Боюсь, я не могу вам этого позволить, - голос девочки гремел в их ушах, отдаваясь множеством зловещих отголосков. - Теперь вы знаете обо мне, а гластность мне пока не нужна.
Она взвесила все за и против. Акаги решила, оставаясь как можно дольше незамеченной, собрать как можно больше информации об этом месте. Ведь всякая охота теряет смысл без знания охотничьих угодий. Банально, но верно. Акаги незаметно усмехнулась своим жутковатым мыслям. Надо же, она, пообещавшая себе впредь сдерживать своё желание убивать, снова лезет в петлю, которую она сама себе свила.
"Ещё не поздно остановиться" прошелестел в её голове голос. "Отпусти этих бедолаг".
Снова она. Голос разума, эхо её второй половинки. Юрине. Данное когда-то ей обещание напомнило о себе неприятным уколом в сердце.
- Не могу, - тихо произнесла Акаги вслух. Её шаги, в какой-то момент потерявшие уверенность, вновь застучали по тропе с мрачной решимостью. - Иначе погибнут многие. Прости, Юрине, но для них уже всё кончено.
Жажда убийства висела в воздухе тяжёлой пеленой, тугими щупальцами обвивая двух селян, которые уже перестали дёргаться и обреченными взглядами смотрели на приближающуюся к ним смерть с детским ликом.
- Дьявол... - прошептал один из них. - Дьявол воплоти...

У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.

Каждое слово четверостишья, слетевшего с губ Акаги, раскалённым прутом впивалось в охваченные ужасом разумы селян. Ещё секунда - и один из мужиков почувствовал, как маленькая рука легла ему на грудь, а перед его взором плескались два кроваво-красных бездонных омута глаз девочки.
- Aam Manus, - прошипела Акаги.

Едва Акаги произнесла мантру трансформации, случилось то, чего она никогда не ожидала.
Вспышка нестерпимой боли мучительным копьём пронзила её тело. Девочка открыла рот, чтобы закричать, однако вместо звуков её горло извергло поток крови, заливая пепельно-серое лицо селянина, к которому она подобралась вплотную, чтобы разорвать его грудь демонической конечностью. Воздух вокруг Акаги наполнил запах тлена, земля под её ногами засохла в одно мгновение, жутким образом обращаясь в прах, а трава начала увядать и рассыпаться на глазах.
Именно так влияли на окружение демонические "слова" кантики Кс'шатах. Нечестивые "Слова, Которые Не Должны Облекаться Во Звук", извращающие само естество природы. Сквозь пелену боли Акаги нашла в себе силы для удивления. Ведь она изменила сущность "слов", чтобы их можно было спокойно использовать! Почему же от их произношения её внутренности словно крошили тысячи клинков?!
Демоническая конечность манифестировалась, вгрызаясь в плоть мужчины, который скончался мгновениями ранее от разрыва сердца, едва его ухо заслышало звуки нечестивого слова. Девочка исторгла из себя полный первобытной ярости, безумия и боли визг, и набросившись на труп селянина, начала терзать его, разрывая плоть на куски. Ошмётки мяса, внутренностей и обломки костей разлетались в разные стороны, превращая умиротворяющее спокойствие сельской пасторали в явление чистейшего кровавого безумия и ужаса. Фонтаны крови, бьющие из разорванных артерий, орошали агонизирующую Акаги, обращая её в багрового дьявола. Её кошмарная ухмылка, проступающая сквозь инфернальный "макияж", одним своим видом могла исторгнуть душу у любого человека...
Разум девочки затапливали волны непроглядной, несущей в себе шипы страдания, тьмы. Последней её сознательной мыслью было осознание того, что магия в ином мире и действовать будет по-иному... Тьма приобрела тёмно-багровый окрас, и сквозь её завихрения к бьющемуся в истерии сознанию Акаги пробились кошмарные видения, природу которых она никак не могла объяснить...

Она видела объятые пламенем бетонные многометровые глыбы, в которых с трудом угадывались здания неведомого ей города. Отовсюду раздавались крики людей, вопли и причитания раненых и умирающих. Расцвеченный всполохами бесчисленных пожаров мрак наполняли миллиарды огненных "светлячков", вестников грядущих разрушений. С затянутого пепельными облаками неба на всё это со зловещей бесстрастностью взирала чёрная луна...

Она стояла на безжизненной, озарённой последними лучами заходящего солнца каменистой равнине, поле брани, усеянном полуразложившимися телами, обломками доспехов и оружия. Запятнанные кровью боевые знамена, попираемые грудами ухмыляющихся черепов, драными тряпками развевались на ветру, с которым доносился  аромат битвы, отмеченный знаком разложения тысяч тел павших войнов. Акаги посмотрела в начищенный до зеркального блеска расколотый надвое щит, лежащий под её ногами. Из искажённого пылью отражения на неё взирала величественная дева, чьё тело полностью покрывал полуорганический хитиновый ярко-алый доспех. Порывы ветра трепали её красные сплетёные в десятки жгутиков-косичек волосы, а в её глазах полыхал баровый океан жидкого пламени, сочащегося безграничным зародившимся ещё до самой Планеты безумием Дьявольского Рода. Её спину венчала пара устрашающих, ощерившихся острейшими лезвиями суставчатых дендритов, подрагивающих в кровожадном предвкушении тёплой плоти.
Но она стояла не одна. Её окружала группа людей, среди лиц которых она с удивлением отметила пару знакомых. Здесь была Базетт... и Локи... Горстка храбрецов против окружавшей их бесчисленной армии, жаждущей их крови...
Она кромсала и рубила... Доспехи сминались, словно картонные, а плоть поддавалась безудержному натиску её когтей и дендритов, словно кусок масла - раскалённому ножу. Однако врагам всё не было и не было конца...

Когда Акаги очнулась, она стояла, пошатываясь, посреди кровавой бойни, в которую превратилась тропинка. Запятнанные кровью колосья пшеницы с немым укором склонились в её сторону в ожидании, когда первые крестьяне придут и обнаружат, какой кровавый урожай им предстоит собрать.
Два искромсанных тела бесформенной кучей лежали у её ног. Девочка, чьё сознание было ослеплено образом кошмарной битвы, порешила последнего крестьянина. Остаточные вспышки видений ещё заставляли её демоническую руку содрогаться, однако боль исчезла, а на её место вновь вернулись мрачное спокойствие, отдающее меланхолией.
"Кап... кап..." - звук капающей в пыль крови был едва разлечим, однако именно он полностью отрезвил Акаги, вытесняя из её взора кровавую дымку и вновь возвращающую её разум во влась холодного расчётливого убийцы.
Окинув бесцветным взглядом две груды плоти, Акаги поняла, что теперь дорога в деревню ей заказана. Более того, селяне рано или поздно обнаружат сцену, на которой развернулся этот кошмарный спектакль, и начнут охоту на зверя, сотворившего такое с их товарищами.
- Нехорошо получилось, - пробормотала Акаги и сделала реверанс в сторону истерзанных мужчин. - Извините, господа, сегодня явно не ваш день.
Затем, подцепив когтями тела, она не без труда взвалила их на себя, мрачно радуясь про себя тому, что она всё же сильнее обычного человека. Кое-как переправившись через маленькую, но быструю речушку, Акаги замерла перед стеной величественных стволов многолетних деревьев.
- Очередное платье загублено, - процедила она сквозь зубы и потащила тела во владения царящего перед ней лесного полумрака. Спрятать самые явные результаты учинённой ей резни - единственное, что она могла сделать в данный момент... 
       
Лес близ деревни

Отредактировано Akagi (30.12.2010 00:11)

Хоть и прославилась в истории бриттов кудесница Моргана не волшебством, но своим коварством, а заметить на горизонте группу незваных гостей – для искушенной ведьмы, знаете ли, дельце на раз плюнуть. Не мудрено ей было также предположить, что гости эти отнюдь не из тех первопроходцев, что странствовали из заморских стран и похвастаться могли если не своей глупостью, то уж точно глупостью своих царственных властителей, коих в юности обделили разумом, когда учили ратной дисциплине. Истинно говорят, что завоёвывать горазд лишь тот, кто силен телом и духом, но для того, чтобы посягнуть на земли Великого Британского Королевства одной лишь физической и духовной стали будет довольно маловато. Эти же путники варварами быть не могли – слишком уж знакомым и в то же время чуждым присутствием они контрастировали с завсегдатаями соседних уделов. В них отчетливо ощущался магический потенциал и, признаться, именно это и насторожило Моргану больше всего. В подземном каземате, усмехнулась ведьма, для них вакантные места всегда найдутся. Но если путники оказались в этом мире волей случайности, то почему бы ей не протянуть напутствующую ладонь и не указать заблудшим душам путь обратно? Такой бы расклад имел равноценную и взаимную выгоду для них обоих, не правда ли, а?
В дни, подобные этим, когда вековые стены Камелота особенно напоминали о тоскливой бытности, на протяжении которой в уме чародейки теплился очередной грандиозный умысел, требующий времени на своё воплощение, пренебрегающая бестолковым ожиданием ведьма любила разнообразные развлечения, градус которых варьировался от плотских утех до поисков самоудовлетворения. Последнее Моргана предпочитала даже больше чем всё остальное, сниская для себя людского благоволения различными способами, многие из которых, надо сказать, для последних обычно ничем хорошим не улучались. Искушенная интриганка, кудесница наслаждалась прелестями слабых и сильных сторон людского характера. Чтобы вдоволь насладиться подобной драмой, естественно нужно быть как можно ближе к актерам. Для этого Моргана создала для себя прикрытие, довольно искусное и мастеровитое – во многих деревнях и уделах её считали знахарницей, что проживает далеко в горах и снисходит к простому люду лишь тогда, когда кто-то взывает с недугом. Таким образом ведьма получает расположение селян и их благодать, а в тайне плетет сеть интриг, которые оборачиваются для тех же селян одними лишь бедами.
Добравшись юркой лисицей до подступов одной такой деревушки Моргана вернула себе своё подлинное обличье – по широкой просеке уже шла миловидная девушка со светло-рыжими волосами, проступающими двумя ровными прядями из-под капюшона темно-коричневой накидки, старенькой и обветшалой, сходной тем одеяниям, которые обычно встречаются у знахарей-отшельников, что живут в горах и путешествуют по свету в поисках мудрости. Вопреки своей откровенной любви к пышным платьям, ярким украшениям и косметике, сейчас, однако, в Моргане и вооруженным глазом нельзя было приметишь царственную особь. Тень капюшона скрывала её лицо, и лишь миловидно-добрая улыбка – тамошняя визитная карточка ведьмы – просматривалась средь нежной, белесой кожи нижней части её лица. На этот раз волшебница явилась не для развлечений, но для серьёзной беседы с одним из тех, кто прибыл в этот мир из чуждых времен. Ориентиром для себя кудесница использовала уже знакомую ранее ауру неизвестного волшебника, который, словно ей же на руку, решил отделиться от остальных и тем самым создать наилучшую возможность для встречи с Морганой, в чьих мыслях уже проступала мысль, что поодиночке путников спровадить будет навскидку проще, чем иначе. Молча отвечая возбужденным и радостным селянам, что отрадно встречали кудесницу счастливыми лицами, добрейшей улыбкой, ведьма шла в сторону таверны, то и дело останавливая плавным жестом руки подбегающих селян, что желали поделиться со знахарницей недугом своих родных. Сейчас – не время, – говорила она, следуя по собственным делам.
Остановившись у створ ветхой таверны, Моргана заглянула внутрь и убедилась, что нужный ей человек находится именно в этом заведении. Затем прошла внутрь, сопровождаемая спокойной и соразмеренной походкой, в которой чувствовалось если не желание, то определенное намерение явиться именно в это место с некой насущной для себя целью, которой даже отдаленно не касались тамошние завсегдатаи. Приметив себе место рядом с человеком, напротив которого отдавали теплым ароматом несколько блюд, искушая сидящих неподалеку пьянчуг и бедняков – завсегдатаев сего заведения, едва ли сводивших счеты с жизнью даже при том, что последний грош из дырявого кармана пускался на бутылку чего покрепче, – Моргана тихонько присела за соседний табурет, пробуя на вкус уже отчетливо ощущаемую ауру волшебника. Из-под плотной ткани проступила тонкая и изящная рука, которая безапелляционным жестом остановила хозяина, сопровождаемого лучезарной улыбкой при виде знахарки. Тот смекнул и немедленно вернулся к своим делам.
– Хоть появились вы негласно, а вся деревня уж прознала, – окликнул соседа женственный, но в то же время чуткий и взывающий к себе интерес голосок, с едва заметными нотками лукавства, – На чужаков у местных нос заточен, в каком обличье те бы не являлись.
Ведьма чуть повернула голову к незнакомцу, но взглянула не на него, а на вино, которое он заказал. Взглядом, надо сказать, довольно многозначительным.

Признаться, Моргана по праву оценила утонченный вкус своего “собутыльника” (если так можно назвать соседа по бутылке, сидящего на соседнем табурете), для неё было очень важным моментом подчеркнуть хотя бы малую каплю изящества в любом случае, даже когда ведьме приходилось менять обличье на… скажем, не особенно царственного происхождения. И то, что Слуга, обладающий внушительной магической аурой, заметил её изысканный и, надо признать, отнюдь недешевый парфюм, который достался кудеснице от лучших его заморских изготовителей, – это оказалось приятной мелочью, которой можно было насладиться на первых парах их знакомства.
   - Ваша правда, прискорбнейшим низам общества никогда не увидеть дальше своих мнимых предубеждений, - в словах ведьмы ни промелькнуло и признака сочувствия. В глазах пьяных завсегдатаев, чьи взгляды были направлены на темноволосого чужеземца, отчетливо просматривалось недоверие, осторожность и даже желание порыться в карманах этого человека с целью извлечь некоторую выгоду, что, по их мнению, могла стоить всех затраченных на сие подлое действо средств. Ощутить волшебника, признак магического могущества в существе, ступившего по их земли – такое, к счастью или нет, сверх всяких ожиданий, в особенности когда речь идет о всяких оборванцах, пьяницах и просто нищих селянах, заботы которых суетятся на уровне грязи, которую они целыми днями вскапывают на своих худородных полях.
  В отличие от соседа, улыбчивый заведующий таверной у Морганы вызывал глубокое чувство неприязни, и когда этот, прямо скажем, противный толстячок принес для дамы стакан, та в свою очередь неприметным жестом коснулась прозрачного стекла, воспользовавшись волшебством, которое уже с гарантией могло судить о чистоте сервиза. Волшебнице понравилось, что её собеседник взял на себя инициативу и не позволил упитанной и маслянистой пятерне заведующего проявить гостеприимство, которое Моргана в любом случае сочла бы за обратное. Пусть манеры незнакомого волшебника и могли быть неискренними – уж Моргане лучше всех известен признак многоличия, – но кудесница не могла не признать, как это было кстати.
   Не удостоив упомянутых Слугою грабителей и каплей своего внимания, Моргана лишь ответила наигранно-сочувственным жестом:
   - Очень смело с их стороны, - и, элегантно отпив с краешка стакана пару глотков вина, в мыслях подчеркивая пресловутый вкус третьесортной продукции, совершенно искренне добавила, - К счастью, наш мир преисполнен отребьям, которое даже не осознает степень опасности, когда рискует очередной безрассудной авантюрой.
   Пока не оглашенные намерения темноволосого Слуги по отношению к этим оборванцам ведьма разделяла с особенным интересом, считая подобную мелочь частью развлечения, способом скрасить скучные дни своей бытности чьей-то неудачной карьерой грабителя, что обещало быть если не интересным, то точно забавным.
То, как волшебник сразу перешел к делу, могло быть как хорошим признаком, так и не очень. Стоило ли напрямую и, что главное, именно сейчас говорить о том, что присутствие этого Серванта и присутствие его друзей здесь, в этом мире, крайне не желательно? Моргана разумно сочла, что нет. Пока что нет. Слишком это будет… не гостеприимно, да.
   - Символическим визит мой не назовешь, - признала ведьма, отстранив от себя подальше бокал, - Пришла я с просьбой, условия которой будут угодны как мне, так и вам с вашими друзьями. Но прежде чем мы перейдем к её подробностям, я бы не хотела стать причиной несостоявшихся планов, - и закончила многозначительным жестом в сторону ушлых лиц, что уже некоторое время совещались о том, как лучше всего ограбить голубоглазого незнакомца.

Отредактировано Morgane Le Fay (12.08.2011 17:24)

В компании этого незнакомца, чья фальшивая наружность ошибочно выдавала себя за солидного торговца, дела которого, надо предположить, были отнюдь не бесприбыльными, Моргана позволила себе оставить в стороне большую часть внешнего маскарада. Конечно, такие понятия как галантность, проявление интереса и просто достаточно заметное расположение компанией человека, как оказалось многим подобного ей самой, – как и прежде остались неотъемлемой частью поведения рыжевласой ведьмы. В бытности Моргана часто прибегала к душевной теплоте и гостеприимству в том случае, когда ей нужно было сыграть с приоритетом на собственные интересы, и не было ещё такого случая, когда бы её это подвело. Кроме того, ей действительно симпатизировал этот человек, должным образом разделивший специфичные способы развлечения, угодные ей самой. Взгляды этого юноши были очень знакомы ведьме из Камелота, и не будь в нём могущественной ауры волшебника – Моргану безусловно удивил бы такой человек и, вероятнее всего, многим бы заинтересовал. Однако не смотря на теплое расположение – в некоторой степени даже искреннее – женщина ни на секунду не позволяла сбить себя с толку. Она прекрасно осознавала, что если этот волшебник отчасти был зеркальным отражением её собственной души, то стоит проявить должную бдительность, обезопасив себя от возникшего намека на доверие, в тени которого мог скрываться острый кинжал обмана.
  - Смелость нередко бывает матерью глупости, -  в свою очередь заметила Моргана, наглядно разделяя желание своего нового знакомого разнообразить этот вечер самым подходящим для этого способом. Извечные желания людей, незаслуженно стремящихся к славе, богатству и земным наслаждениям, женщина оставила без комментариев, своей прекрасной полуулыбкой тонко намекая на согласие. Нельзя было не заметить, как юноша отреагировал на слово "друзья", которое Моргана умышленно употребила с целью узнать: так ли это. Судя по последующей реакции от собеседника, ведьма разумно предположила, что какими-либо узами – будь то дружба или нечто более серьёзное, – этот гость из иного измерения с остальными себе подобными был не связан; но оставалось очевидным, что друг с другом незванцы уже были знакомы, и это Моргана не могла не счесть за один из положительных моментов.
«Еще не хватало играть роль доброй монахини, проповедующей людям о том, что сплоченность есть один из высших благ сего чудесного мира».
  - Ежели угодно, можно считать и так. Затея полностью ваша, а я – лишь заинтригованный наблюдатель, жаждущий разнообразия в неминуемо-скучной и обыденной мирской суете, - спокойный и соразмеренный голосок ведьмы, слегка нежный и теплый, отдавал легким ощущением кротости, которое, естественно, было следствием прекрасной актерской игры.
Владелец приятного голоска, что секундой ранее шепнул ей на ушко, с готовностью гастролера, жаждущего своего череда в пьесе, стукнул днищем стакана о барную стойку и вальяжно покинул порог заведения, устремив за собой компанию из подлых и грязных грабителей.
Обождав некоторое время, не забыв перед уходом подарить лживую улыбку владельцу заведения – противному толстячку, грязная и потрепанная рубаха которого являла небрежную картину из разных пятен от специй и жира, - Моргана поднялась с ухоженного местечка и вышла наружу, растворившись в узорчатых тенях небольшой деревеньки. На первых порах она с некоторым сомнением наблюдала за действиями волшебника, уже было посчитав, что тот пощадит этот жалкий, ничтожный сброд. Но заключительная сцена с сымпровизированной нитью, что накрепко зашила их грязные рты, заставила ведьму в корне изменить мнение о повстречавшемся ей человеке, отметив про себя его тонкий подход.
  - Отсутствие жалости – очевидный признак тирана, - безусловно, прозвучало это как комплимент, и с этими словами ведьма встретила шедшего в её сторону юношу, по выражению лица которого можно смело судить, что неудача ныне несчастной горстки подонков стала для него поводом для хорошего настроения. - Что ж, всякой потехе есть начало и есть конец, если существуют дела более важные. Предложить я хотела нечто, что должно заинтересовать тех, кто попал сюда из мира иного. А именно – помощь.
  Моргана подняла пред собой правую ладонь, над которой тут же возник зеркальный шар, где отобразилась четкая картинка двух беглецов, которые, как она и предполагала, уже успели покинуть тюремный каземат.
   - Я отправлю вас обратно – туда, откуда вы пришли. И услуга моя повлечет за собой единственное условие: этих двоих, вероятно прибывших из вашей реальности, вам следует забрать с собой.
Из-под скрывающего миловидное личико ведьмы капюшона проступил внимательный взгляд – ведьма ждала, и ждала отнюдь не беспрекословного согласия от лица лукавого волшебника, а какой-либо хитрый ход, к которому уже заранее морально себя подготовила.

Вопрос молодого человека хоть и прозвучал уместно, но, надо признать, был весьма некстати. И это чрезмерное любопытство, которое волшебник даже не пытался скрыть - словно бы машинально афишировал им, - в конце концов могло стать поперечным валом, что воспрепятствует мерному течению реки из насущных планов многоликой Морганы. Другое дело, на лице юноши все же промелькнул некоторый намек на заинтересованность, стало быть оставаться здесь, в этом мире, в планы незваных гостей к счастью не входило. Значит, протянутая рука помощи не осталась без внимания, но в противовес этому в списке из бытовых забот нарисовался ровно один пункт.
- Не мешают, но безусловно фонят своим присутствием... надо признать, не желанным, - правдой ответила Моргана, не теряя стойкого самообладания даже при таком навязчивом интересе, какой проявлял её любопытный собеседник. Ни тени тревоги не отобразило, казалось, равнодушное лицо ведьмы, лишь едва заметная полуулыбка - верный спутник Морганы этой ночью, - осталась как и прежде неизменна. "Знакомство поближе", за намек к которому можно посчитать отброшенные юношей в сторону формальности, нисколько не оскорбил гордость ведьмы, а скорее даже наоборот - слегка раззадорил и безусловно добавил к их беседе определенных красок.
Зеркальный шар, передающий четкую картинку с беглецами, растворился в воздухе, буквально так же, как и появился. Тонка и изящная кисть скрылась под тенью накидки. Безмолвная ухмылка на лице темноволосого юноши в добавок к прежним подозрениям настораживала, и Моргана уже твердо решила убедиться в интересах этого волшебника, в том, какую сторону он выберет, если того потребует ситуация, и, в конце концов, не станет ли он одной из помех, подобной тем двоим, чьи потрепанные битвой силуэты мгновением ранее проектировал зеркальный шар. Но ведьма была не настолько глупа, чтобы напрямую проявлять какой-либо намек на заинтересованность. Оставаясь под маской безмятежности, она тем самым хотела убедить юношу, что его планы, какие бы они ни были, нисколько не помешают ей самой. Этакая маска уверенности, которая, однако, была лишь маской и только искренность могла заставить её трещать по швам.
- Она?.. - многозначительно подняла бровь Моргана; с виду могло показаться, что ведьма позволила себе легкое изумление, в котором отчетливо промелькнул намек на разочарование. С другой стороны было забавным то, что некая особа могла стать причиной столь отрицательного о себе мнения, какое продемонстрировал голубоглазый волшебник.
- Есть здесь неподалеку уютная лачужка, скромная, но выполненная со вкусом. Только вот... тесновато вам там будет, всем вместе-то. – с каплей лукавства заметила ведьма, позволив себе толику инициативы на пути к тому, чтобы узнать намерения любопытного волшебника.