Акаги, Мицу - общий пост

Дата: 4 августа
Время: 17.45- 18.00

Лепестки цветущей умэ лениво парили в лучах уже закатывавшегося за горы солнца, мягко ложась на каменную дорожку внутреннего двора. Пройдет еще несколько дней, и слива полностью отцветет, однако эстафету перехватит возвышающаяся над ней сакура, сменит свою «сестру» и станет главной актрисой на весенней сцене природы.
Ханами умэ был в самом разгаре, но в окрестностях деревьев умэ было не так много, поэтому обитатели поместья и близлежащие деревни, входившие в состав клана, с нетерпением ждали начала цветения сакуры, целая роща которой росла у подножия горы. Через несколько дней там соберется множество семей, чтобы насладиться цветением, отдохнуть и провести время без забот.

Росшие же здесь умэ и сакура были отдельной отрадой для обитателей поместья.

Во дворе играло множество детворы. Мальчики большей частью бегали по округе с деревянными палками и шумели, девочки же были увлечены более спокойными играми: кто-то возился с тэмари, кто-то играл в прятки. Старших отпрысков семейств видно не было – большая их часть была занята упорными тренировками и многочасовыми медитациями; взрослых тоже поблизости не наблюдалось, поскольку все удалились в находившийся на холме на территории поместья храм, откуда ветер доносил звуки синтоистской музыки и песнопений. Поэтому во дворе играли лишь дети в возрасте от трех до шести лет.

Единственным исключением были сидевшие на лавочке под сакурой женщина в белом кимоно с аккуратными привлекательными чертами лица и длинными иссиня-черными волосами и девушка, которая была ее точной – только более молодой – копией, в школьной форме… и растрепанными, абсолютно седыми волосами.
Они о чем-то беседовали. Плавный умиротворяющий звук голоса женщины органично сплетался с энергичным говором школьницы. Девушка увлеченно жестикулировала, рассказывая явно о чем-то интересном, женщина же слушала ее с отстраненной улыбкой, изредка вставляя пару словечек.

К ним подбежала запыхавшаяся девочка лет пяти в красном кимоно с изображенными на нем черными бабочками.
— Мама! Ты не видела, куда спряталась Юрине?
— Что ты, Юрико, — улыбнувшись, произнесла женщина, - это нечестно с твоей стороны. Ты должна сама ее найти.
— Я уже в третий раз вожу! — обиженно взмахнула Юрико рукавами кимоно. — Она все время прячется так, что я не могу ее найти!
Хихикнув, девушка с седыми волосами ткнула пальцем себе за спину в сторону неприметного куста, росшего у стены, окружающей поместье.
— Вон там поищи.
— Тетя Кириха! — раздался возмущенный крик, и из-за куста показалась еще одна девочка, как две капли воды похожая на Юрико, в точно таком же кимоно. В ее темных волосах виднелись запутавшиеся веточки и листья.
— Я тебя нашла, Юрине! Ты водишь! — воскликнула Юрико, ткнув в свою сестру пальцем. Та посчитала нужным надуться.
— Неа! Это было не по правилам.
Не успела Юрико и рта раскрыть, как Кириха с хищным блеском в глазах схватила девочку и, затащив к себе на колени, принялась ее тискать. Юрико заливалась смехом и извивалась, словно змея, но это лишь еще сильнее раззадоривало кровожадную школьницу.
— Ну хватит, Кириха, — укоризненно нахмурилась женщина. — У нее же опять будут живот болеть.
— Помилуй, Куреха, — проворковала Кириха, без устали работая пальцами, — как можно оторваться от такой симпатяшки?
Загребущая рука девушки потянулась к подошедшей Юрине. Та взвизгнула и спряталась за спину матери.

Через пару минут семейство вернулось к более спокойному вечернему времяпровождению: Юрико, что-то мурлыча себе под нос, сидела на коленях Кирихи, которая, запрокинув голову, отстраненно глядела в уже начавшие темнеть небеса, а Юрине пристроилась рядом с матерью, которая расчесывала гребнем ее длинные, блестящие в лучах заходящего солнца, черные волосы, выбирая из них в процессе запутавшиеся веточки кустарника.
— Тетя Кириха? — подала голос Юрико. Кириха оторвалась от созерцания небес и посмотрела на сидящую на ее коленях племянницу.
— Мм?
— А почему ты и мама не с остальными взрослыми?
— Кто-то же должен за вами, шалопаями, приглядывать, — Кириха щелкнула Юрико по носу, и та звонко чихнула.
— У Кирихи… особый статус, поэтому подобные мероприятия проходят у нее в другое время. Я же Цукимори, — добавила Куреха. — Мне как отступнице запрещено присутствовать в храме.
— Цукимори? — спросила Юрине.
— Что такое отступница? — в тон ей поинтересовалась Юрико.
Куреха и Кириха переглянулись. Через секунду вторая махнула рукой, мол, сама объясняй. Женщина вздохнула.
— Видите ли, девочки, отступники это те…. э-э… кто пошел против семьи и ее заветов. Цукимори – клан, в котором я родилась. Они пошли против идеалов Организации и были изгнаны из ее состава.
— Цукимори были клевыми, — влезла Кириха.
— Да? — в унисон заинтересованно протянули девочки.
— У каждого живого существа есть своя мелодия души. У нее нет нот, нет звучания, но ее можно услышать. В этом заключалась способность жриц Цукимори. Они также были единственными, кто мог воспроизводить ее на музыкальных инструментах. Все мелодии души в силу единения с одной природой  имеют схожий ритм и различаются лишь деталями, порой практически неуловимыми. Но таких различий – бессчетное множество. Человек, чью мелодию души исполняют Цукимори, впадает в транс. А когда людей много… Игра становится воистину непостижимой. Все мелодии души сплетаются воедино… незабываемое зрелище.
Куреха замолкла, похоже, на какое-то время окунувшись в воспоминания. Кириха, заметив озадаченные лица племянниц, решила продолжить:
— Ваш отец из клана Асоги женился на вашей маме, когда ей было семнадцать, и забрал ее вместе с родителями незадолго до падения клана Цукимори. Вскоре после этого Асоги стали частью клана Амакура. Я, вы, ваши брат и сестра – все мы родились уже Амакурами, но в нас по-прежнему течет кровь Цукимори.
— Это значит, что мы тоже можем слышать мелодии? — возбужденно воскликнула Юрине.
— Я, может быть, даже научу вас этому, — кивнув, улыбнулась Куреха.
— Ураа!
— А кровь Амакура в нас будет? — спросила Юрико. Улыбка вмиг слетела с лица матери. Кириха в лице не изменилась, лишь мертвенно побледнела, за одно мгновение став похожей на седую онрё. 
— Надеюсь, до этого не дойдет, — твердым голосом произнесла Кириха, однако, в ее глазах можно было прочесть другой ответ.
Лицо их матери явно говорило о том, что вопрос «Почему?» она не потерпит, поэтому девочки замолчали, однако и без дальнейших расспросов объем полученной информации едва умещался в их детских умах, о чем они не преминули сообщить.
— Голова заболела, — одновременно хныкнули Юрико и Юрине. Их старшие собеседники облегченно рассмеялись, радуясь, что скользкой темы удалось избежать.

Весенний вечер вновь вернулся на свои безмятежные рельсы, однако спокойствие продлилось недолго, потому что Юрине спросила:
— Мам, а можно нам поиграть вон там?
Палец девочки указал в отдаленную безлюдную часть двора, где стояло одинокое строение – небольшое обветшалое святилище.
— Нет, — покачала головой Куреха.
Юрико не могла отвести от святилища глаз. Оно вызывало в душе какое-то странное чувство. Не зловещее, нет, просто какое-то… чуждое, незнакомое. Неприятное.
— Почему? Что там? — продолжала допытываться Юрине.
— Надеюсь, до этого не дойдет… — видимо, даже не услышав вопросов дочери, шепотом повторила Куреха слова своей младшей сестры. По ее щеке скатилась одинокая слезинка.

***

Язык утонул в теплой солоноватой жидкости. Акаги, тяжело дыша, открыла глаза и невольно поморщилась, потрогав кончиком языка распухшую нижнюю губу. Та была прокушена насквозь.
Обезумевший взгляд девочки метнулся к фотографии в медальоне, который она по-прежнему сжимала в руке. Оттуда на нее взирали близняшки, будто смеясь над ее растерянностью. От одного лишь взгляда на них Акаги пробила нестерпимая дрожь, унять которую ей никак не удавалось.
Юрине… и Юрико. Мгновения минувшего, которые пробудила в закоулках ее дремлющего разума обычная фотография, вызвали в душе Акаги совершенно непривычное для нее смятение. Она вспомнила часть родного поместья, вспомнила настоящее лицо матери Юрине… ее матери… И эта Кириха, которая показалась девочке смутно знакомой. Неужели они встречались раньше, уже после того, как Акаги очернила себя демоном? Девочка не могла похвастаться хорошей памятью на лица, поэтому данный вопрос пока оставался без ответа. Но даже в воспоминаниях, сидя на ее коленях, Акаги – Юрико – отчетливо могла чувствовать, как от девушки веяло чем-то… нечеловеческим.
Однако не это сейчас беспокоило Акаги.
«Я точно знаю, что отделилась от души Юрине.Мы с ней были одним целым…»

«Но было ли оно так раньше?»

От непривычных эмоций, которые начали захлестывать ее с головой, девочка начала тихо паниковать.
— Деточка, у тебя все в порядке? — послышался участливый голос. Акаги подняла взгляд и увидела, что сидевший напротив нее старик протягивал ей салфетку. Спустя пару секунд он придвинул к ней свою чашку с чаем, явно заметив, что Акаги нещадно трясло.
— Не мешай, старик, я рефлексирую, — буркнула Акаги, взяла протянутую салфетку и приложила ее к кровоточащей губе. Салфетки явно было мало, потому что несколько капель все-таки запятнало столешницу. Тем временем девочка задумалась о не самых приятных вещах. Старик явно видел слишком многое, пока Акаги блуждала в дебрях воспоминаний. Как минимум, ее заостренные зубы не ускользнули от его внимания. Пока бывшая Охотница думала, заминать ли этот инцидент или же просто избавиться от старика чуть позже, тот, словно прочитав ее мысли, рассмеялся, после чего, прокашлявшись, произнес:
— Не суетись так, деточка. Мне уже за восемьдесят, я участвовал во второй мировой войне и повидал там много всяких ужасов. Такая же странная девочка, как ты – которая, кстати, совсем не вызывает плохих представлений – меня совсем не тревожит.
Акаги немного успокоилась. Старик явно не такой простой, каким кажется. Он ей даже начал немного нравиться.

Тем временем дверь отворилась, и в кафе вошел еще один посетитель. Акаги поначалу не придала этому никакого значения, но когда взгляд ее случайно наткнулся на женщину, которая стояла у кассы и разговаривала со стоявшим за стойкой парнем, внутри нее что-то резко оборвалось, и сердце в один миг похолодело. Инстинкты забили набат, и, казалось, будь у них голос, уже вовсю вопили бы: «Это враг! Враг! Беги! Или убей!!».

Акаги оцепенела. Впервые за много лет в ее душе зашевелился самый настоящий страх.

Ужас.

Она знала много противников, с которыми ей было не совладать, но все они – даже БладенФист – вызывали у нее лишь ярость, ненависть и презрение.
Но только не эта женщина.
Акаги поняла, что у нее не получится даже сбежать, если она ничего не предпримет. Решение, пусть и не самое оригинальное, нашлось быстро.
— Советую тебе убраться отсюда, старик, пока не поздно, — испуганной змеей прошипела Акаги, заведя руку за спину, под плащ.
— Почему…? — начал было старик, но смолк, когда рука девочки бесшумно извлекла из спрятанных на спине ножен боевой кинжал и так же беззвучно положила его на стол. Спустя секунду старик поспешно свернул газету, встал и заковылял к выходу.

***

— Здрассте-здрассте! Есть, чем охладить бурную головушку?
Парень с подозрением воззрился на чересчур жизнерадостную особу, которая блистала белозубой улыбкой психически нездорового человека прямо перед ним. Вздохнув, он пробормотал:
— Могу тормозухи слить, прочищает на раз-два.
Особа нахмурилась и пытливым взглядом изучила кассира.
— Это такой тонкий юмор, или же ты меня недвусмысленно послал?
— Обаяние персонала совершенно бесплатно, так что наслаждайтесь.
— Остряк, блин…
Взгляд парня зацепился за пистолетную кобуру, видневшуюся из-под полы плаща странной девицы. Сфокусироваться, собственно, на самом пистолете было делом пары секунд.
— Послушайте, вы не из полиции? Я и так тут за гроши работаю, проблем с законом мне еще не хватало…
Девица смущенно наглухо запахнула полы плаща, густо покраснела, словно ее застукали голой в общественном месте, и с наигранным весельем произнесла:
— А, нет, вовсе нет, это так, шариками стреляет, для самозащиты! В реальном бою совершенно бесполезен.
— Ну спасибо…
Парень выдохнул, в его взгляде вновь появилось скучающее выражение.
— Раз так… Что заказывать-то будем?
— Хмм. Гамбургеры есть? — поинтересовалась девушка.
— Двести пятьдесят йен.
— А вкусные гамбургеры? — последовал невинный вопрос.
— Триста пятьдеся… Эй, попрошу не хамить!
— Хехе, куда тебе постичь простой солдатский юмор.
— Мицу, она здесь.
— Да знаю я, — мысленно произнесла Мицу и поджала губы.
— Что будем делать?
— Ненавязчиво, Яни, ненавязчиво. Просто что-нибудь закажем, подсядем к ней, как ни в чем не бывало, заведем беседу… Словно и не было этих двух лет разлуки.
— Не знаю даже… Чую недоброе.
— Да ладно тебе, подруга. Она же нас не сожрет!
— А она может.
— Упаси Создатель, белка-то во мне много.

В этот момент мимо Мицу проковылял безобидный на вид старичок, явно куда-то спешащий. Охотница лучезарно улыбнулась ему:
— Вечер добрый, отец!
Тот испуганно шарахнулся от нее, распахнул входную дверь и был таков. Пару секунд Мицу старательно подбирала отвисшую челюсть, после чего пожала плечами и пробормотала:
— …Ладно, не буду задерживать.
Наконец, Мицу не удержалась и бросила взгляд в отдаленную часть забегаловки, где за столиком сидела та, которую она с таким отчаянием искала все эти годы. Охотница улыбнулась так широко, как только могла, и помахала рукой. Радость распирала ее, на глаза наворачивались слезы.
— Йоу! Как же я рада, что нашла те…
Мицу еще не успела понять, что произошло, как ее закаленное многолетними тренировками тело шарахнулось в сторону. Она почувствовала легкое прикосновение к своему лицу, после чего щеку обдал жар, и по подбородку потекла теплая жидкость. Мицу ошарашенно посмотрела на Акаги. Та уже вскочила на ноги и судорожно дышала. Ее рука уже была отведена в сторону, готовая к броску. Хищно блеснула сталь второго кинжала.
— Да что ты..? — ошарашенно пробормотала Мицу, не в силах объять своим разумом то, что сейчас произошло.
— Мицу! — вскричал голос в ее голове. Отреагировав, Охотница бросила мимолетный взгляд себе за спину и оцепенела от ужаса.
Парень, который буквально несколько секунд назад стоял за кассой и ехидно ухмылялся, теперь распластался безжизненной куклой на раскаленной плите. Кинжал вошел прямо в его правый глаз и пронзил голову насквозь. В воздухе уже начал распространяться тошнотворный запах тлеющей плоти.
Глаза Мицу широко распахнулись. Обуревавшая ее эйфория исчезла без следа, место которой поспешила занять ярость. Сцена счастливого семейного воссоединения, которую она прокручивала в голове не одну тысячу раз, обернулась трагедией.
— ТЫ СОВСЕМ СПЯТИЛА? — заорала Мицу, поворачиваясь к своей ученице. В глазах ее загорелся нехороший огонек.   
— Тут что-то не так, — пробормотала Яни. — Ее мозговая активность какая-то странная…
Однако, похоже, Мицу пропустила ее слова мимо ушей. Тяжело дыша, она не сводила взгляда, полного боли и разочарования, с девочки, которая замерла, словно ожидая, когда ее наставница сделает свой ход. Казалось, в ней не осталось ни одного расслабленного мускула, все ее тело было похоже на сжатую до упора пружину, готовую распрямиться в любой момент.
— Ты забыла все, чему я тебя учила?! — в сердцах крикнула Мицу, Одним из правил, которые Мицу в свое время накрепко вбила в голову Акаги, было не убивать без крайней необходимости, если дело не касается выживания или удовлетворения жажды крови.
— Мне кажется, она, наоборот, все прекрасно помнит. Парень был лишь средством отвлечения, — прогудел в голове голос Яни.
— Что?
— Взгляни в ее глаза.
На все это ушло не более доли секунды, однако, Асагами этого хватило с лихвой. То, что она увидела во взгляде Акаги, поразило ее. Охотница ожидала увидеть, что угодно: ненависть, презрение, ярость, безумие – но не это. Взгляд загнанного в угол зверя, готового драться до последнего издыхания.

«Она… боится меня?»

Внешне же девочка никак не выказывала своих эмоций. Она не сводила пристального взгляда с Мицу и, казалось, пыталась читать ее мысли. И, что самое странное, ей это, похоже, удавалось.
— Акаги, прекращай, — прошептала Асагами, протягивая к ней руку. Девочка тут же отступила на несколько шагов. — Пойдем со…
— Изыди, лошадь хромая! — плюнула, словно ядом, Акаги. Страх и ненависть смешались в ее голосе. Но палку она перегнула, хотела она того или нет.
Послышался отчетливый скрежет зубов. Губы Асагами растянулись в пренеприятнейшей ухмылке.
— Лошадь хромая, значит…
— Что ж ты делаешь, идиотка?! — взвыл голос Яни, явно обращаясь к девочке. — Мама к тебе со всей душой, а ты ее БЕСИШЬ!
Не ответив, Акаги скользнула в сторону. Мицу, пробормотав «О, ну давай, поиграем» и разразившись смехом, от которого у любого нормального человека скрутило бы судорогой кишечник, напряглась.

Носок сапога Акаги врезался в столешницу, за которой она сидела минуту назад. Стол сорвало с креплений, и он, кувыркаясь, взмыл в воздух. Вторым движением ноги девочка с богатырской силой послала его в Мицу. Охотница, вскинув руки, схватила воздух скрюченными пальцами  и с силой развела руки в стороны, словно раздирая глотку невидимому врагу. Летевший в нее деревянный стол разлетелся на мелкие щепки, не устояв перед телекинетической силой взбешенной Асагами.
Когда останки стола коснулись пола, Мицу увидела, что, пока она разбиралась с мебелью, Акаги подцепила свою сумку и припустила к заднему выходу. Драться она явно не собиралась, что, мягко говоря, удивило Мицу, проведшую с ней в спаррингах не одну сотню часов. Но больше всего ее поразило то, что девочка так и не применила ни одну из своих трансформаций, что она раньше делала при любом удобном случае с момента их проявления и до самой насильной разлуки.
Однако, все эти мысли лишь мимолетно коснулись разума Мицу, потому что та, прорычав «Врешь, не уйдешь!», вновь вцепилась в воздух и с силой сжала пальцы в кулак. Акаги, так и не добежав до дверей, взмыла в воздух, словно ее под лопатки подцепили крюками для говяжьих туш. Ее шею сжала невидимая хватка. Девочка захрипела. Не слушая протестующие вопли Яни в своей голове, Мицу взмахнула рукой, и Акаги с чудовищной силой впечатало в соседнюю стену. И еще раз… И еще… Послышался хруст, в котором каждый, кто не раз побывал в бою, узнал бы звук ломающихся костей. Повинуясь жесту Охотницы, тело девочки, ломая по пути  встречные столы и стулья, полетело в обратную сторону, где ее встретил сапог Мицу, врезавшийся ей в живот. Асагами отпустила телекинетическую хватку, и Акаги изломанной куклой отбросило обратно вдаль закусочной. Послышавшейся звук разлетающейся в щепки мебели, которая еще умудрилась уцелеть в этом бедламе.

Воцарилась гробовая тишина. Мицу сплюнула, жалея, что в кармане нет ни одной сигареты, к которым она успела привязаться благодаря Эйнару, и неторопливо направилась туда, где упало тело Акаги. Извлекши девочку из кучи обломков, Асагами шмякнула ее об пол и уселась сверху. Акаги все еще была в сознании. На нее было жалко смотреть – изорванная одежда, растрепанные волосы, грязное лицо, куча порезов, сочащаяся из уголка рта кровь. Бесцеремонно ощупав свою ученицу, Мицу удостоверилась, что, несмотря на жестокую взбучку, Акаги умудрилась отделаться лишь несколькими сломанными ребрами и вывихами.
Асагами пару минут изучала девочку, словно какую-то неведомую зверушку. В глазах Акаги – наверное, впервые за всю ее жизнь – ярким огнем горела мольба о пощаде. Мицу осклабилась и ударила ее кулаком по лицу. Вслед за первым ударом последовал второй. Затем третий…
— Во имя Создателя нашего, Мицу, хватит! Убьешь же! — уже в который раз взмолилась Яни.
Но Охотница не слушала. Она прекратила бить лишь тогда, когда Акаги лишилась чувств и голова ее начала безвольно мотаться из стороны в сторону.

Поднявшись на ноги, Мицу глубоко вздохнула. Ярость исчезла так же внезапно, как и появилась, и Асагами только тогда, наконец, ужаснулась собственной жестокости. Боль и сожаление хлынули в ее душу, но сделанного уже не воротишь… Мицу брякнулась на колени и зарыдала от ненависти к самой себе.
— Нам пора уходить, — спустя пару минут раздался голос Яни. Асагами, всхлипнув, кивнула и встала на ноги. Девушка аккуратно разжала пальцы Акаги, которые по-прежнему крепко сжимали рукоять кинжала, и спрятала оружие в недрах своего плаща. Вслед за первым кинжалом последовал второй, который Мицу извлекла из головы зажаривающегося на плите трупа. От чудовищного запаха Охотница вздрогнула, носжалиться над убитым и хотя бы стащить его на пол так и не решилась.
Вернувшись к распростертой на полу Акаги, Мицу Аккуратно приподняла ее и расстегнула молнию под воротником ее плаща. Достав капюшон, Асагами надела его на голову девочки, пряча в тени ее лицо. После чего, взвалив бесчувственную Акаги вместе с ее сумкой себе на плечи, девушка поплелась к заднему выходу.
Открыв дверь и бросив последний взгляд на разгромленную закусочную, Мицу проворчала:
— Вот и поужинали, блин…

Гостиница Ничиюме

♪: BIOHAZARD Orchestra - Secure Place

Отредактировано Asagami Mitsu (28.05.2014 15:35)